3. Еще одно литературное произведение, иллюстрированию которого ВОЙЦЕХ СЮДМАК уделил особое внимание – «Дон Кихот»Мигеля де Сервантеса.
4. СЮДМАК – скульптор. Да, верно, памятник в Велюне – см. выше. СЮДМАК – посол мира во всем мире. (Боже, как горько писать эти строки сейчас!)
Но вот еще несколько скульптур Мастера.
5. Ну а теперь еще немного графики и живописи Мастера.
6. Тем, кто захочет больше узнать об этом замечательном художнике (и увидеть другие его работы – ибо здесь и в предыдущих фрагментах поста представлена едва малая их часть), стоит заглянуть по следующим интернет-адресам:
7. Тем, кто предпочитает нечто такое, что можно подержать а руках, положить на стол и полистать, могу посоветовать три изданных в Польше альбома.
I. Первый альбом так и называется: “Siudmak”. Его напечатало издательство “Rebis” в 2015 году.
«Альбом разделен на 3 основные части: первая из них посвящена личным вопросам, содержит предисловие автора, краткую биографию и собрание различных текстов о его творчестве. Львиную долю альбома составляют иллюстрации работ СЮДМАКА, которые делятся на три группы: живопись, графика и скульптура. В конце идет описание, список работ и описание проекта мира во всем мире «Вечная любовь», в котором обращается внимание на опасности, возникающие в результате развития цивилизации и призыв стремиться к толерантности, миру и взаимопониманию.
Каждая репродукция картины, графики или эскиза помещены на одну страницу большого формата (альбом имеет размеры 29x332x254 мм): меловая бумага и интенсивные, насыщенные цвета позволяют тщательно изучить одну каждую работу. Большим преимуществом альбома является трехъязычие – и предисловие, и описание каждой из более чем 200 работ приведены на польском, английском и французском языках».
II. Второй альбом носит название “Siudmak. Fantastyczne światy” и издан в 2021 году все тем же издательством “Rebis”.
«В отличие от предыдущего альбома, который был посвящен всему творчеству ВОЙЦЕХА СЮДМАКА, альбом «Фантастические миры» фокусируется на картинах и рисунках, украшающих книги из серии «Дюна». Внутри читатель найдет историю польского издания серии Франка Герберта и то, как получилось, что на обложках этих книг появились работы ВОЙЦЕХА СЮДМАКА. В альбоме содержатся также краткая биография художника и высказывания различных известных личностей о его творчестве художника. Всего в альбоме около 200 иллюстраций. Текст излагается на трех языках — польском, французском и английском».
III. Третий альбом – коллекционный, вдохновленный музыкой Шопена, носит название “Siudmak. Chopin”, и был издан тем же издательством “Rebis” в 2021 году. В размещенном в альбоме критическом исследовании выдающегося польского музыковеда профессора Ирены Понятовской говорится следующее. «В музыке ноктюрнов Шопена мы имеем целую гамму чувств – от любви до предчувствия смерти, отчаяния, жалобы, тоски и горя, которые, по словам самого композитора, определили характер его музыки, особенно ноктюрнов. Этот мир переживаний Шопена определяется самим выбором тональности. [...] Тональность до-диез минор означала, например, жалобу на неудовлетворенную любовь, ре-бемоль мажор – страдание и восторг, ля-бемоль мажор – смерть, ми-бемоль мажор – героизм, любовь и молитву, потому что содержит число 3 (бемол). Затем он отмечен неожиданными модуляциями, диссонансами, орнаментацией мелодии, динамичными и выразительными контрастами, сочетанием лиризма и драматизма, простоты и изысканности». Эти чувства и пытается передать в своем творчестве ВОЙЦЕХ СЮДМАК.
8. Ну и наконец тем, кто хотел бы увидеть полотна, рисунки, эскизы так сказать вживую, дам совет: сходите на выставку мастера – они часто устраиваются по всей Европе и пользуются изрядной популярностью, иногда переезжая из города в город.
Ну вот, например, следы уже состоявшихся выставок.
Словом, следите за рекламой… Мастер не знает русского языка, но прекрасно говорит по-французски, по-английски, разумеется по-польски. Весьма приветлив и общителен, альбом вам подпишет, так что дерзайте... А может быть и не подпишет, если вы не сумеете ответить на некоторые из его вполне резонных вопросов.
Ну и как бы в завершение темы. Вот справка, почерпнутая из «Википедии».
ВОЙЦЕХ СЮДМАК
Войцех Сюдмак/Wojciech Siudmak (родился 10 октября 1942 года в г. Велюнь, Польша) -- польский живописец, график и скульптор. С 1966 года живет и работает во Франции. В 1956–1961 годах учился в Варшавской высшей школе изящных искусств, а затем -- в Академии изящных искусств в Варшаве. В сентябре 1966 года приступил к обучению в Школе изящных искусств в Париже. Он считается ведущим представителем фантастического реализма, сочетающего сюрреалистическое видение с натуралистическим искусством и уходящего своими корнями в сюрреализм, представленный С. ДАЛИ и Р. МАГРИТОМ. С 1988 года проводит серию ретроспективных выставок. Особенно престижной стала официальная выставка на Эйфелевой башне в Париже, организованная по случаю вступления в третье тысячелетие. Художник представлял свои работы во многих музеях Польши и Франции, в Египте, Швейцарии, Германии, США и Канаде. Его работы используются для музыкальных, театральных и кинематографических плакатов. Они стали графическими символами таких престижных мероприятий, как фестивали и киносмотры в Каннах, Монреале или Париже.
1. Журнал “Fantastyka/Nowa Fantastyka” чуть ли не с момента своего рождения внимательно следит за развитием творчества художника. Вот всего лишь несколько напоминаний об этом.
Подробности см. по тэгу «Сюдмак В.»
2. СЮДМАК как иллюстратор. Он говорил об этом в интервью – в основном его работы используются для изготовления обложек фантастических (и не только фантастических – вспомним Бодлера) книг. Кое-что было показано в предыдущих фрагментах этого поста. Но вот еще: Филип Дик
В добавление к сказанному в интервью для журнала «Nowa Fantastyka» – интервью из журнала “Teraz Polska” (Magazyn formacji Polskiego Godla Promocyjnego) (где-то 2017 год, а вот журналиста, взявшего интервью у художника, установить мне так и не удалось), которое называется:
КАК Я ОТКРЫВАЛ КОСМОС
Однажды зимним вечером в начале 50-х годов на церковной площади в заснеженном Велюне я открыл для себя красоту неба и необъятность космоса. Вместе с друзьями и подругами я выходил из храма. Мне было восемь, может быть, десять лет. Я был в восторге от зимнего вида и почти сказочной красоты города. Полная луна освещала небольшие кирпичные здания и домишки, укрытые снегом. Мы бросились в белый пух, чтобы сделать орлов. Следы, оставленные на снегу, выглядели в ночном свете как стая взлетающих птиц. Восхищенный этим видом, я снова погрузился в белый пух с широко распростертыми руками. Я чувствовал себя пылинкой. Я осознал не только необъятность и красоту неба, но и собственную малость. Я почувствовал какую-то невыразимую, окончательную гармонию. Меня охватили восторг и в то же время до тех пор неведомая мне глубокая тревога. Я стал легким и прозрачным, как тонко сотканная шелковая вуаль. Я до сих пор помню тот момент. Я чувствую себя так, как будто это было вчера, буквально минуту назад...
С тех пор видение космоса никогда не покидало мое воображение. Эта тема подсознательно присутствовала во всех моих художественных начинаниях. Я помню, что одной из самых сложных художественных работ моего детства была реконструкция истории жизни Николая Коперника, которую я должен был сделать для школы в Велюне. Тогда, наверное, мои навыки рисования впервые получили более широкое признание. Несколько лет спустя мы стали первым поколением в истории человечества, которое посмотрело на Землю с космической точки зрения. Неужели судьба хотела направить меня через последовательные события в ранее невиданный космос? Может быть, нам, людям, этой самой пыли, стоит посмотреть выше, чтобы увидеть его необъятность, гармонию звезд, единство вселенной и покой, который дает нам величественное небо? Можно повторить вслед за Коперником: «Что прекраснее неба, которое включает в себя все прекрасное?» Каждая новая картина или рисунок — это новая планета, новый мир в галактике художника. Шекспир сказал: «Я могу быть запертым в двух словах и чувствовать себя хозяином мира». Это наше качество, это наша сила и в то же время наша ничтожность.
Символика семерки
В написании фамилии в моем свидетельстве о рождении (Siudmak) оказалась вопиющая ошибка. В те времена правила орфографии людей не больно-то смущали и трогали. А вот фамилия моих братьев была написана правильно: Siódmak. Согласно Гиппократу, число семь высвобождает жизнь и движение. Оно символизирует человека, который, стоя на земле, поднимает взор к небесам и смотрит в неизвестность, смотрит в пространство. По отношению ко мне это кажется действительно точным. В нумерологии семерка определяется как перфекционист, стремящийся к собственному идеалу, постоянно ищущий совершенства во всех сферах жизни. Хорошо, что я не придаю большего значения этим значениям и гороскопам – тяжело идти по жизни с таким багажом.
Творчество и вдохновение
С раннего детства творчество было для меня привилегией, естественным жестом и страстью, которая отличала меня от других. Затем оно стало необходимым для жизни дыханием и придало смысл моему существованию.
Я очарован Ренессансом, потому что это был особый период. Человеческий разум пытался познать и понять Вселенную. Люди умели наблюдать и делать выводы из явлений, которые они обнаружили. Блестящим наблюдателем был ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ, который сумел своим умом постичь знания того периода, изобретениями опередить развитие техники и технологии на несколько сотен лет. Сегодня это невозможно. Каждое поле деятельности настолько расширилось, что мы можем узнать только фрагменты целого. Последним ученым, обладавшим всеми знаниями математики и науки своего времени, был французский гений рубежа девятнадцатого и двадцатого веков Анри Пуанкаре. В этот же период активно действовала наша блестящая соотечественница Мария Склодовская. В искусстве меня завораживает смысл, содержащийся в произведении, и его интеллектуальное содержание. Я предпочитаю эти ценности пластической декоративности и шаткому, а порой и смешному содержанию теории устаревшего авангарда конца ХХ века.
Я также очарован творчеством Шекспира: «Мы сделаны из той же материи, что и наши сны, и наша несчастная жизнь окутана мечтами». Только гений может передать такое глубокое содержание в одном предложении. Воображение и сон отличаются друг от друга, и хотя я иногда вижу сны, они не связаны с моим художественным выражением. У сна другой язык, другие цвета, другое напряжение. Сны как бы сотворены из другой материи, они не могут быть напрямую переведены в образ. Вот почему я не использую сны. Я работаю и вижу сны наяву. Я думаю, что САЛЬВАДОР ДАЛИ, который ловко теоретизировал и обрамлял мистицизмом свой способ работы, создал большинство своих картин во время бодрствования, часто черпая вдохновение из гравюр БРАЧЕЛЛИ, картин БОСХА и научных теорий. Я немного жалею, что не встретился с ДАЛИ, когда еще была возможность.
Искусство сегодня
Каждый период в искусстве претендует на так называемый авангард, попирающий то, что было раньше. Это довольно глупое и нетерпимое предположение. Авангард рождается на основе прошлого и является ответом на окружающий нас мир в данный момент. Сегодня мы переживаем тотальный крах искусства. Новые технологии вторглись в его пространство и, как обычно, на какое-то время завораживают, опьяняют и лишают трезвого взгляда. В настоящее время существует такое понятие, как продвижение артистов. О создаваемых в настоящее время произведениях много пишут и много говорят для того, чтобы придать им соответствующий коммерческий ранг. Получатель игнорируется, в лучшем случае становится мишенью рекламных кампаний. В академиях изящных искусств учат пользоваться компьютерными программами, но перестают рисовать и, что еще хуже, наблюдать. И таким образом приготовленная визуальная еда переливается из университета в университет, из гостиной в гостиную, из галереи в галерею, из страны в страну. По ходу дела эта еда остывает, и в итоге получается только холодная бурда из повторяющихся решений, нескольких самодовольных гуру и умных и расторопных вкладчиков денег, которые могут проводить искусные транзакции в течение некоторого времени на созданной ими медиа-площадке. Каждый имеет право ошибаться в выборе предлагаемых работ. Однако если нет подлинной страсти, то вложение денег в сомнительный авангард может обернуться финансовой катастрофой для коллекционера. Художник должен отстаивать собственную индивидуальность, а школы должны уважать творческую личность ученика и не навязывать модные, стремительно увядающие тенденции.
Искусство не нуждается в искусственной полемике
Искусство содержит в себе природное разнообразие и стремление к изменению контраста. Художественные круги могут нуждаться в полемике, потому что здесь борьба идет за первенство, а не за ценности искусства. История показывает, что через некоторое время область, в которой доминировало официальное направление в искусстве, превращается в окаменевшую структуру. Бывает, что в историю искусства прочно вписываются новые тенденции. Для того, чтобы другие формы выражения смогли сосуществовать, рождается естественная полемика, которая борется с истеблишментом, чтобы найти себе место. Мне нравится идея, недавно возникшая во Франции, в соответствии с которой в художественных школах должны быть факультеты, представляющие основные направления и формы художественного поиска в искусстве, например сюрреализм, концептуализм, реализм, импрессионизм. Конечно, при условии, что это будут лишь отправные точки для дальнейших поисков, а не пункты обучения манерам. Места хватит всем, и это общение с разнообразием, обмен опытом, может принести больше пользы, чем диплом, который обычно становится чуть ли не копией работ немодного уже профессора.
Фантастика
В фантастическом искусстве реализм является незаменимым шифром, позволяющим передать, а затем облегчить чтение неожиданного содержания изображения. Эта система необходима, потому что воображение — вопреки видимости – не является чем-то широко распространенным. В фантастике ключом, который открывает для нас другие пространства, является как раз реальная форма. Это она позволяет художнику говорить о сюрреалистических вещах, создавая иллюзию реальности.
Я считаю, что фантазия и умение передавать идеи в художественной форме – это подлинный талант, настоящий дар. Я не приемлю навязанные темы. Я не в состоянии иллюстрировать. Я стараюсь наладить диалог с писателем или композитором по избранной им теме. В 80-е годы мои картины вдохновили многих французских писателей-фантастов на создание романов или повестей. Разнородность форм фантастического искусства — это, в некотором смысле, окно, открытое во Вселенную. Без воображения нам будет трудно предсказать развитие в искусстве, экономике или социологии. Что еще хуже, без мудрых предсказаний и предложений мы не укротим безумие и агрессию человека.
Я ношу в себе свой Велюнь
Семейные узы и привязанность к месту рождения и к стране юности определяют национальность. Польша – моя мать, а Франция – моя избранница. Я развивался во Франции на другой почве, открытой культурам мира, поэтому моя работа приняла специфическую форму. Как художник, глядя на картины Земли из космоса, я как никогда чувствую себя гражданином мира. И часто вспоминаю Велюнь. Невозможно забыть о детстве и юности в родном городе, о дурманящем запахе левкоя или незабудок. Или об узком ручье с кристально чистой водой, вьющемся в траве дивно зеленого луга. Разве можно забыть образ печали и слез моей матери, когда она рассказывала о потрясении, которое оба брата испытали от ужасного грохота бомбежек в сентябре 1939 года? По сей день эти раны не зажили. Мрачные воспоминания постепенно поглотились жизнью. Они ушли в историю, для других просто сухой факт.
Я всегда хотел сделать что-то для велюнцев и моего города. Именно здесь мой отец – одним из первых – начал восстанавливать дом из послевоенных руин. Здесь же я пережил самые прекрасные моменты домашнего тепла. Здесь я был свидетелем радости в кругу родных и близких, а также горестей и трагедий.
Проект «Миру мир», скульптура «Вечная любовь» и Премия мира
Однажды, во время моего пребывания в Велюне, я встретил друга моего детства. Он со слезами на глазах вспоминал судьбу своей сестры, которая стала жертвой геноцидных немецких воздушных налетов на город в 1939 году. Она выжила, но мучилась всю жизнь. Велюнь был стерт с лица земли. Многие горожане погибли. Другие выжили, но им пришлось бороться с инвалидностью и болью. Так было с моим братом, страдания которого я наблюдал в течение 60 лет.
Одни плачут, другие, бунтуя, хотят действовать и противостоять механизмам разрушения, чтобы мир не забывал ужасы войн. Обещание, данное ребенком страдающему брату, спустя много лет приняло форму проекта «Миру мир — Вечная любовь». Его частью стала Премия мира. Этот жест терпимости и примирения, обращенный к миру, родился в Велюне, где много лет назад началась Вторая мировая война – величайшая трагедия в истории человечества. Казалось бы, после более чем 70 лет относительной стабильности мир уже обеспечен. К сожалению, это не так. Вспышки террора и агрессии происходят внезапно и повсеместно. Мир является результатом постоянных усилий по поддержанию равновесия между силами добра и зла. Наш долг — приложить эти усилия.
Моя скульптура
Символом проекта «Миру мир» является скульптура «Вечная любовь», которую я изваял в 2004 году на основе картины 1980 года. Памятник был открыт 31 августа 2013 года в Велюне. Трагическая история города придает особое значение посланию о примирении и мирном сосуществовании, обращенному к миру. Почетное покровительство над проектом взял Польский комитет ЮНЕСКО. Скульптура «Вечная любовь» изображает две близкие друг к другу планеты, символизируемые лицами женщины и мужчины. Подвешенные в космосе, они соединяются с орбитами, образуя знак бесконечности.
Мировая эстафета
Проект «Миру мир» предполагает создание в одном из польских городов Музея скульптуры под открытым небом, посвященного теме мира и гармонии. Второй слепок скульптуры «Вечная любовь» будет передан одному из Городов Мира: Хиросиме, Гернике, Чикаго, Женеве и др. В свою очередь, этот выбранный город – как в эстафете – доверит своему художнику создание новой скульптуры на тему мира. После его открытия будут созданы еще два слепка, которые будут переданы следующему Городу мира и польскому городу. Благодаря последующим скульптурам эти специфические звенья комнаты свяжут различные города мира с произведениями искусства.
Премия мира
Ее символом является позолоченная бронзовая статуэтка – миниатюра скульптуры «Вечная любовь». В 2013 году первым лауреатом Премии мира стал Войцех Килар. Статуэтку композитор получил во время торжественного концерта в Кельцкой филармонии. В 2014 году был награжден в Париже польский и европейский дипломат Ян Томбиньский. В 2015 году премию мира получил в Познани французский философ, профессор Реми Браге. Прошлогодним победителем стал Джордж Вайгель – американский писатель, богослов, общественный и политический деятель, автор биографии Папы Римского Иоанна Павла II. Статуэтка была вручена во время концерта в Щецинской филармонии. В 2018 году мы хотели бы вручить Премию мира в Велюне. Это будет пятая юбилейная церемония.
Ближайшие планы
В прошлом году в культурном центре «Атенео» в Мадриде прошла выставка моих рисунков под названием «Дон Кихот – рыцарь будущего». Произведение Сервантеса является самой читаемой книгой в мире, которая содержит необычайный анализ человека эпохи Возрождения, но также и современности. Под маской иронии и остроумия она скрывает правду о человеке, которую когда-то нельзя было раскрыть и выразить прямо. Эта идея является генезисом моей работы. Выставка будет показана в этом году на родине Сервантеса – в Алькала-де-Энарес. Ее следующими остановками будут Мадрид, Варшава или Париж, а приглашающими будут посольства Испании и Институт Сервантеса.
В настоящее время я работаю над рисунками и картинами, посвященными ноктюрнам Фредерика Шопена. Таким образом я хотел бы отдать дань уважения великому артисту, чья музыка сопровождала меня с детства. В течение 10 лет я жил в варшавской «Дзеканьке», где моими соседями были музыканты, актеры и скульпторы. Вместе мы слушали подготовку наших коллег к конкурсам Шопена. Позже творчество Шопена (особенно ноктюрны) было для меня как воздух – неотъемлемая часть жизни. Осенью 2017 года в Культурном центре югендстиля в Праге состоится концерт «Ноктюрнов» Шопена. По этому случаю я представлю свои рисунки и картины.
10. На стр. 6–8 напечатано интервью, которое сотрудники журнала “Nowa Fantastyka” взяли у польского (живущего во Франции) художника ВОЙЦЕХА СЮДМАКА и называется оно:
НАСЛЕДСТВО ТЕНЕВОЙ СФЕРЫ
(Dziedzictwo sfery cienia)
Мацей Паровский: В интервью для нашего журнала ты не раз говорил, что, будучи художником, книжной иллюстрацией не интересуешься. Однако для «Дюны» ты делаешь и обложки, и иллюстрации. Почему ты изменил свое отношение к этому?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Не изменил. Но почувствовал, что должен поучаствовать в воспитании внука и внучки. Когда моей дочери исполнилось четырнадцать лет, ее заинтересовала эта книга. Она знала всех героев и действующих лиц, составила себе даже схему всего происходившего. Фильм она посмотрела позже, но была им разочарована, поскольку в своем воображении выстроила более богатый и необычный мир, чем мир Линча. А что касается книжной иллюстрации, мои работы вот уже многие годы появляются на обложках книг; мой агент продает их тем, кто проявляет к ним интерес. Приходили люди, которые благодарили меня, поскольку воспитывались на них. Например, покупали Бодлера, потому что их внимание привлекла обложка.
Мой внук – впечатлительный парнишка, который, если пойдет по следам матери, начнет читать книги. Мне хотелось бы, чтобы он в ходе чтения смотрел на мои рисунки и думал: «Ага, вот как дедушка это себе представляет». Не хочу, чтобы его фантазия оказалась заблокированной кинопредставлением. Некогда Дисней создал «Фантазию» к музыке Бетховена. Вроде бы и хорошо, но замораживает воображение. Потому что «Пасторальная симфония» — это лес, где ветки трутся друг о друга, слышен лесной шум, где есть тайна. А ребенок, увидевший в фильме скачущих фавнов или кентавров, уже от них не избавится. Моя задача – пробудить воображение, открыть его к восприятию искусства. И кроме этого, мне нравится придавать наглядную форму мудрому и богатому миру Фрэнка Герберта.
Мацей Паровский: Ты читал «Дюну» в молодости?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Я открыл для себя «Дюну», когда мне исполнилось вдвое больше лет, чем моей дочери. Меня привлекал тогда весь блок фантастической литературы, начиная с Жюля Верна. Но я предпочел бы не говорить, что это НФ-произведение, потому что это гигант мировой литературы.
Мацей Паровский: Это попросту бесит! Когда нечто является шедевром, оно тут же перестает быть фантастикой.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Ну хорошо, это НФ и литературная классика. Но я боюсь этикеток. Тут недавно я беседовал с журналистом, у которого сослуживица хотела взять почитать «Дюну», но отказалась от этого намерения, когда узнала, что это НФ, потому что не любит этот жанр. Мне хотелось бы также противопоставить себя этикетке, согласно которой НФ – это только летающие тарелки. Во Франции, в мире, по-прежнему судят о ней столь же мелко.
Мацей Паровский: Это драма, которая касается также твоего художественного мастерства…
ВУЙЦЕХ СЮДМАК: Только здесь. Кстати говоря, ведь на этих картинах не написано, что они делались для «Дюны». Они могут стать совершенно автономными произведениями. Так, как это случилось с картинами ГЮСТАВА ДОРЕ. Думаю, что ваша роль – в показе разницы, чтобы не злоупотреблять названием «научная фантастика». Это литература творческого воображения, то есть того наиценнейшего, что мы имеем и без чего ничего не сделаем. Некогда были сказки и мифы, а теперь есть литература воображения. Роль родителей состоит в том, чтобы выбрать великие произведения; чтобы ребенок получил развитие и стал вторым профессором Вольщаном, великим изобретателем или гениальным биохимиком. Без мотора воображения нет прогресса, что видно на примере французских врачей. Они заучивают на память определенные формулы – смотрят на болезнь с чисто математической точки зрения.
Ежи Жимовский: Действуют в соответствии с алгоритмом.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Именно так. Пичкают лекарствами по схеме. Я борюсь с этим. Не хочу, чтобы кто-нибудь в моей семье был роботом. Думаю, что мы вносим в мир нечто важное, необходимое. Пусть несмело, неуклюже, но поначалу все делают ошибки.
Алицья Тарковская: Я читала в иностранной периодике, что упадок НФ-литературы, падение ее популярности проистекает из того, что все, предсказанное ее творцами, уже является нашим уделом. Научную фантастику отсылают в архив.
Ежи Жимовский: Предпринимаются попытки предсказать склонность людей к совершению преступлений, изучая записи ритмов мозговой деятельности. Привет от Филипа Дика.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: И не единственный. Искусство в своих худших версиях, то есть предлагающее концепцию, кроме которой ничего нет, ведет к психическим заболеваниям.
Ежи Жимовский: В интервью 1993 года ты рассказывал, как уходил от абстракции в культуристские упражнения. И это факт, что в твоих работах есть нечто из того, что можно назвать культом тела.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: В студенчестве мне нужны были хорошие оценки, какая-то стипендия, поскольку у меня ведь и гроша не было. Профессор был нашим богом – мы должны были его уважать, а у него не хватало ума или там такта, чтобы уважать студентов. Ну что тут можно было сделать? Попросту сбежать в это, показать телесное развитие, противопоставить себя своей массой и силой.
Мацей Паровский: И у тебя до сих пор с этим неурядицы, а сироты от абстракционизма докучают тебе как могут, потому что ты не один из них, не признаваешь их дефиниции и салонную иерархию. Это борьба за царствующий на рынке вкус – отсюда эти неустанные шпильки, которые он отпускают не только тебе, но также, например, МИТОРАЮ и ОЛЬБИНЬСКОМУ.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: У меня проблемы, потому что я игнорировал тренды. Но некоторые вещи стабилизируются спустя 20–30 лет. Так было во Франции – мои работы там теперь все выше и выше котируются. Почему? Потому что мир уже усвоил это видение и люди чувствуют себя более свободными. Но лидера всегда ругают – я специально не использую слово «авангард», поскольку оно ничего не значит.
Ежи Жимовский: С этим раскладыванием по полочкам тоже проблема. Мы недавно напечатали у себя в журнале эссе критикессы Гражины Гаевской. Она писала, что критика должна найти общую платформу для достижения соглашения с фантастикой, что стороны должны договориться. И одновременно с этим она исключила из НФ роман «Возможность острова»Уэльбека, который «Нова Фантастыка» взяла под свою опеку. Она назвала его произведением «постмодернистской литературы, использующей средства научной фантастики».
Мацей Паровский: В художественном, политическом, научном, правоохранительном, медицинском обществах обязательным является правило исключения: следует сузить круг допущенных в общество, что принесет больше выгоды тем, кто в нем останется.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Первые рисунки в пещерах Ласко, где человек был маленьким, а животные преувеличенно большими, уже были фантастикой.
Мацей Паровский: Ты обладаешь великолепной художественной техникой, но тебе потребовалось вдохновение в виде «Дюны». Собственно ты сейчас должен беспрестанно работать над «Дюной»Толкином, Жюлем Верном… Почему ты еще занимаешься живописью?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Работа – это моя жизнь. Я чувствую себя несчастным, если не работаю. Встаю рано утром и иду набрасывать первые эскизы. Сейчас – самый продуктивный этап в моей жизни и я, хоть и занимаюсь проектом в Велюне, скульптурой, не прекращаю работы над живописными картинами. Должен сказать, что что у меня множество замыслов, ящики переполнены набросками. Вот уже долгое время меня преследует художественный образ со сфинксом, и он все более явственно кристаллизуется. Это моя обязанность.
Алицья Тарковская: Художник наделен миссией творения.
Ежи Жимовский: Одержимость?
ВУЙЦЕХ СЮДМАК: Скорее миссия. Внутренний огонь. Сколько буду жить, столько буду и работать.
Мацей Паровский: То есть это огонь фантазии, воображения или огонь высокого мастерства, ищущего приложения?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Легкость рисования — это результат усилия. Напряженная работа ведет к виртуозности. Мы становимся более ловкими, более умелыми; расстояние между мозгом и рукой укорачивается. ЛЕОНАРДО, МИКЕЛАНДЖЕЛО — посмотри их рисунки, они поначалу несмелые и схематичные… РЕМБРАНДТ – совершенно другой человек, который умел настолько сокращать расстояние между мозгом и рукой, что это становилось чуть ли не электрокардиограммой.
Мацей Паровский: А что служит для тебя эмоциональным вызовом? Вокруг чего кристаллизуется тот зрительный образ, который ты переносишь на холст, как взрывается очередной акт творения?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: В детстве я лежал на снегу и смотрел на звезды. Вот тогда я и ощутил величие космоса. И немного страх, дрожь по коже – этакую горячку из космоса. Возможно это и есть та самая энергия, и пока она существует, я по-прежнему нахожу в себе ту самую страсть, которая меня захлестывала, когда мне было шестнадцать лет. Может быть, это еще не выгорело.
Мацей Паровский: Многие не хотят признавать важности фантастики – ее значения, фундаментальной роли в культуре. Руки опускаются, когда читаешь то, что пишут о тебе и о жанре салонные дамочки. Какой была бы твоя живопись, если бы ты разминулся с фантастикой?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Фантастической, иной она попросту не могла быть.
Мацей Паровский: Если хочешь докопаться до тайн, если хочешь познать истину, нужно заниматься фантазией, а не мертвой натурой и хеппенингом?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Я предлагал музыкантам написать симфонию к проекту “1500”. Год 1500-й был воспринят людьми, как переломный момент тысячелетия. ДЮРЕР тогда обратил внимание на то, что с неба падают кресты, потому что на одежде у людей кресты выжигались. Это падала космическая пыль, которая осаждалась на одежде, и люди это воспринимали как некий знак свыше. Невероятно. Затем появился гигантский смерч, всех поразивший. В эту эпоху жил также АЛЬТДОРФЕР, который написал первое космическое видение Земли – битву, наблюдаемую из космоса. Там написаны Земля, Луна, Солнце – невероятный перелом. Изменился взгляд на искусство, потому что человек сумел увидеть, что кроме обыденности существует космос. АЛЬТДОРФЕР был вообще-то бездарным художником, но вот это вот его видение – нечто незабываемое. Научная фантастика – обязательный элемент. Если бы врачи читали эту литературу, они больше разбирались бы в невысказанных беспокойствах пациентов или проявлениях болезней. Нужно открыть свой ум к восприятию всего этого.
Мацей Паровский: У тебя был совместный проект с Вольщаном: встреча двух совершенно разных воображений и творческих инстинктов. Затем увеличенное изображение твоих картин проецировалось на храм в Фивах. Это было такое мультимедийное и междисциплинарное предприятие – соединение науки, искусства, религии… Ты планируешь продолжения работы в том же духе?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Разумеется. Проект «Миру мир – Вечная Любовь» в Велюне. Это первый во Второй мировой войне город, подвергшийся авиационной бомбардировке. Я говорю об этом людям, а они спрашивают – откуда возьмутся деньги? Я объясняю, что Велюнь достаточно натерпелся, нельзя же заставлять этих людей еще и деньги платить. Но их умы наглухо закрыты. Надо их открыть и придать им столько смелости, чтобы они сказали миру: «Послушайте, это случилось здесь, в этом городе, и у нас есть скульптура, которая говорит о гармонии и Вольщан, который способен об этом рассказать”. Это принесет пользу нашим детям, они больше будут смотреть в небо.
Ежи Жимовский: МËБИУС создал визуальный образ «Пятого элемента», ГИГЕР – «Чужого». А вот твое имя до сих пор не связано ни с каким из фильмов. Ты не чувствуешь потребности в этом?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Это меня ограничило бы. Каждая картина – некий мир, и мне не хотелось бы, чтобы ко мне прицепилась этикетка создателя какого-то единственного мира. «Дюна» — это совершенно другое, это опора, которая время от времени нуждается в ремонте.
Мацей Паровский: А есть ли какая-нибудь другая книга, настолько важная, что ты смог бы для нее это сделать – согласиться на этикетку?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Разумеется, я вижу здесь, на этом месте, Библию – она уже меня вдохновила. Особенно «Книга Иезекииля», пророка, вдохновленного Богом. Он видел себя на поле, усыпанном человеческими костями, которые начали вдруг двигаться, сближаться, срастаться; и вот на них растет плоть, и кожа покрывает ее сверху. Невероятное видение; такую вот нарисовал я картину. Художники могут показать то, чего не покажет никакое устройство – сконденсированное космическое видение. И тут-то и есть моя роль. Зачем мне цепляться за фильм?
Мацей Паровский: Помогал ли ты когда-нибудь своему воображению каким-либо зельем; принял нечто, и пришли видения?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Никогда, единственным чем-то в этом роде можно было бы назвать тот снег, на который я некогда ложился. Я ужасно боюсь побуждающих средств. На первом своем парижском этапе – а это была эра LSD – я видел людей, которые употребляли это вещество и выгорели. То же самое было с ВИТКАЦИЕМ. Он не запускался вглубь, лишь искажал зеркальное отражение. Раз такой портрет, раз другой – там не было истории, только видение, результат деформированным наркотиком наблюдений. Опасность в том, что наркотики могут открыть, что в глубине ничего нет. Я всегда был очень чувствительным к лекарствам, не могу крутиться на карусели и вина могу лишь немного выпить, потому что у меня сильно кружится голова.
Мацей Паровский: С течением лет изменилась технология. Мы окружены образами, которые способны даже профаны сформировать. В нынешнем мире роль художника изменяется. Он должен иметь стратегию – поле, на котором можно окопаться, беговую дорожку, на которой не даст себя догнать.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Техника, к сожалению, обедняет. Доказательством этого могут служить мои и моих коллег картины, которые крадутся и перерабатываются компьютером для удовлетворения потребностей периодических изданий. Ведь то, что в картине прекрасное – ее аутентичность, ее стиль. На выклейке «Дюны» видно при увеличении, какой краской, каким образом это сделано. Переходя к снимкам, мы лишаемся всего этого – нашей души. Разумеется, мы можем конструировать программы, позволяющие писать в стиле ЛЕОНАРДО, ВАН ГОГА, но это жуткий регресс. Я не буду бороться с технологией, но она никогда не передаст богатства человека, величия его духа, ведь там все неопределенное, неповторимое, недосказанное. В нашем хаотичном, взбудораженном мире коммерции существует нездоровая тенденция к вытеснению людей с жизненным опытом молодежью. Это воистину нездоровая тенденция, потому что при ликвидации их потенциала, общество само себя обедняет. Мы научились благодаря компьютерам собирать информацию, но этого мало – теперь нам нужно ее обрабатывать, а опыт – это вообще нечто иное. Развитие информатики приведет к тому, что в обществе возродится уважение к старшему поколению.
Мацей Паровский: На твоем рисунке Дон Кихот несет на спине собственную ветряную мельницу. Это отчасти автопортрет – метафора человека, который сам тащит и своих демонов, и свое богатство. Сейчас что-либо изменилось?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Я никогда не входил ни в какие группы, не старался в академии нравиться учителю, как делали некоторые другие. Я делал то, что должен был делать, но учитель всегда меня критиковал, потому что это было ему чуждым. И я шел на тренировку в клуб. Я не боролся там, где бороться не стоило. Дон Кихот, который идет своей дорогой со своей ветряной мельницей на спине. Я не сражаюсь с тем, чего не могу победить. Нет смысла бороться с технологией, нужно ее использовать. Как в айкидо – борьбе без борьбы – использовать силу противника против него самого. Это стратегия художника, не воина.
Мацей Паровский: Как использовать энергию противников фантастики против них самих?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Научная фантастика должна завоевывать уважение к себе, передавая наследство человеческого воображения. Даже в области технологии нет ведь перескоков, есть мудрое развитие. Давайте представим себе, что ЛЕОНАРДО на последнем этапе его жизни запретили заниматься художественной деятельности. К счастью, французский король пригласил его к себе и обеспечил ему возможность работать. Ведь если бы он не поделился своей мудростью, не передал ее, не случилось бы многих картин.
Ежи Жимовский: А у тебя есть ученики?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: К сожалению, у меня нет педагогических способностей. Мой учитель ТУНИН был чудесным человеком, который любил учеников и спрашивал у них: «Чем тебе помочь? Что тебе показать?» Он показывал нам все – как сделать себе этюдник, как вложить в него только что сделанный этюд, чтобы краска не размазалась. Он был как отец. Такие люди, которые обладают большим опытом в научной фантастике, должны стать для молодых творцов отцами, а не соперниками.
Ежи Жимовский: О твоем творчестве говорят, что это фантастический реализм или гиперреализм. Но есть еще и такое определение, как неосимволизм.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Этот самый неосимволизм – моя обязанность. Картины БОСХА до сих пор волнуют людей, потому что он обладал богатым внутренним миром без каких-либо постоянных символов. Принятые символы его не устраивали, поэтому он неустанно их перерабатывал, они становились герметичными и очень личными. Наши символы выводятся из теневой сферы, недоступной нам. Это неустанная вибрация, в этой темной структуре рождается каждый раз нечто новое. Я не ищу новый символ, он сам рождается.
Ежи Жимовский: Случается ли так, что ты нарисуешь нечто или напишешь картину, а потом смотришь и думаешь: откуда это взялось?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Часто, хотя в принципе не хочу об этом думать. На втором этапе, когда я начинаю реализовывать эскиз, механизм срабатывает по новой, картина начинает дополняться новыми символами, и все это делается во все той же сфере тени. Тут нет логического объяснения. Это также ответ на технологию, потому что до этих сфер технология не дотянется.
Мацей Паровский: Я вот все пытаюсь понять, почему у нас столько противников? Так вот фантастика – это определенное состояние компетенции. Двоякое. Речь идет о некотором количестве произведений, символов, образов, которые нужно присвоить. Но, во-вторых, это акцептация существующей в художнике и зрителе сферы тени, неопределенности. И есть люди, которые ошибочно считают, что они взяли свою жизнь под абсолютный контроль. И они истерически обороняются перед этой сферой.
Ежи Жимовский: Здесь стоит вспомнить о «Волшебнике Земноморья»Урсулы Ле Гуин. Там главный герой воспринимает сферу тени как часть дара
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Это самое трудное, потому что не все люди понимают, что эта сфера находится в нас и по-разному дает о себе знать. Кто-то, обратившись к ней, напишет стихотворение, но это стихотворение окажется плохим. Кто-то напишет картины, которые покажут, что теневая сфера не стала его союзником, не говорит вместе с ним.
Мацей Паровский: А иногда его демаскирует.
Ежи Жимовский: Ты уехал из Польши, оставил за собой раздражавшую тебя ПНР. Вошел в круг теплой, пастельной средиземноморской культуры. А если бы ты остался, как это отразилось бы на твоем художественном творчестве? Не думал ли ты о том, что останься здесь, писал бы нечто подобное, например, БЕКСИНЬСКОМУ? Картины, отягощенные более густой тенью, разочарованием?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Вероятнее всего, я не стал бы художником, занялся бы чем-то другим – таким был бы ответ на здешние ограничения. Если бы не мог выражать себя своими средствами, искал бы гармонии где-нибудь в другом месте. Так или иначе, я уехал. Во мне живет восхищение миром. У меня был знакомый – он все посмотрел, всюду бывал, каждый год менял «ягуары». А когда умирал, сожалел, что вынужден покидать такой прекрасный мир. Меня тоже не покидает такая жажда прекрасного.
Ежи Жимовский: Тебе жаль чего-нибудь из того, что ты оставил здесь?
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Я жалею, что не мог быть дольше с родителями. Они подарили мне столько тепла – особенно мама. Я отправился в Варшаву, учиться, а она умерла сразу же после того, как я окончил Академию. Мне так жаль. Мама спрятала где-то рецепт того, как жить долго. Сама же жила коротко, 53 года. У нее был рак в мягкой форме, которого не заметили, поэтому не лечили. Но я думаю, что эта вот формула долгожительства – это любовь к людям. К тем, которые ушли, а были нам так дороги.
Мацей Паровский: Мы даже в теле старушки видим ту молодую женщину, которую любили, из под ее покрытого морщинами лица выглядывает лицо прежней, молодой, смеющейся, любимой мамы.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Герберт не без повода оснастил свою планету множеством песка. Когда он писал «Дюну» ученые изучали свойства кремния. Практически все современное строительство зиждется на силикатах, его химических соединениях, но он также входит в состав соединительной ткани, находящейся фактически во всех органах человека, и помогает в достижении долголетия.
Мацей Паровский: Ну еще и компьютеры на нем строят.
ВОЙЦЕХ СЮДМАК: Именно. И отсюда этот наркотик долголетия, добываемый непосредственно из песка. Герберт был мудрецом, поэтому его книга достойна широкого распространения. Это не легкое чтение, Герберт не использует дешевых приемов, он в одиночку вытесал огромный монумент – это достижение нужно объяснять людям.
Майский номер 2004 года (167-й «Новой Фантастыки» и 260-й, если считать ab ovo) редактируют: Аркадиуш Наконечник/Arkadiusz Nakoniecznik (отдел иностранной литературы, главный редактор), Агнешка Фулиньская/Agnieszka Fulińska (отдел критики и публицистики), Мацей Паровский/Maciej Parowski (отдел польской литературы, заместитель главного редактора), Эдита Есëтр/Edyta Jesiotr (художественно-оформительский отдел), Веслава Ярых/Wiesława Jarych (корректура); Кшиштоф Шольгиня/Krzysztof Szolginia (секретарь редакции). В списке постоянных сотрудников числятся: Анджей Бжезицкий/Andrzej Brzezicki, Яцек Дукай/Jacek Dukaj, Аркадиуш Гжегожак/Arkadiusz Grzegorzak, Марек Холыньский/Marek Hołyński, Анджей Качоровский/Andrzej W. Kaczorowski, Доминика Матерская/Dominika Materska, Анджей Сапковский/Andrzej Sapkowski, Марек Нововейский/Marek Nowowiejski; Гжегож Щепаняк/Grzegorz Szczepaniak, Бартек Свидерский/Bartek Świderski.
В оформлении лицевой стороны передней обложки использована работа польского художника (давно уже, впрочем, живущего на Западе) ВОЙТЕКА СЮДМАКА/Wojtek Siudmak. Другие его работы представлены на внутренней стороне передней обложки и в «ГАЛЕРЕЕ» (стр. 37—44). Там же (в «ГАЛЕРЕЕ») публикуется большое интервью, взятое Мацеем Паровским у художника (стр. 37—39; 42—43). На внутренней стороне передней обложки напечатана реклама журнала “Fantastyka. Wydanie Specjalne”. На внутренней стороне задней обложки напечатана реклама подписки на журнал “Nowa Gantastyka” и дочернее издание “Fantastyka. Wydanie specialne”, на внешней – анонс следующей галереи (работа МАЦЕЯ ГАРБАЧА/Maciej Garbacz). Тираж номера не обозначен. Цена экземпляра – 7 злотых 90 грошей.
Содержание номера следующее:
Czytelnicy I “Fantastyka”
NAGRODY CZYTELNIKÓW „NF” 2003 3
KRYTYKA
Jolanta Pers KOSMICZNE UNIE, SOJUSZE, FEDERACJE 4
Agnieszka Fulińska O KORZENIACH, PRAMATCE I OJCACH ZAŁOŻYCIELACH 69
облако тэгов
